О нас пишут

Журнал "Знамя", № 1, 2008 г.


Журнал "Знамя", № 1, 2008 г.



Евгений Харитонов. ЯМУЯМБУРОЮ. Стихи этого века (2006—2002). — М.: Вест-Консалтинг (Библиотека журнала Футурум АРТ), 2007.

Поэт и фантастиковед, заведующий отделом критики журнала "Если", пишет стихи с ориентацией на опыт авангарда начала прошлого века и его эха, прошедшего через весь ХХ век. Стихи этого века — веселее и трогательнее, забавнее и занятнее. В них уже никто не думает, что Бог — это Божище, так что поэту не в чем трагически разочаровываться: Боженька и людики семенят себе каждый по своей тверди, каждый со своей каламбурной мудростью:

СВОБОДА

— Какая же ты СВО!
— Да.
— Ты делаешь мне БО!
— Да.
— Так нужна ль ты мне,
СВО
БО
ДА?
— Да.

Анна КУЗНЕЦОВА





Прежде всего подумаем о том, что это за журналы. Вот список того, что "Журнальный зал" "Русского журнала" вывешивает в интернете: "Арион", "Вестник Европы", "Волга-XXI век", "Дружба народов", "Звезда", "Знамя", "Иностранная литература", "Континент", "Нева", "Новая юность", "Новый журнал" (Нью-Йорк), "Новый мир", "Октябрь", "Сибирские огни", "Урал". Есть еще раздел относительно новых журналов: "День и ночь", "Дети Ра", "Зарубежные записки", "Зеркало", "Иерусалимский журнал", "Интерпоэзия", "Крещатик", "Новый берег", "Слово/Word", "Студия". Есть по тем или иным причинам (прежде всего — по идеологическим) в этот список не попадающие: "Москва", "Наш современник", "Молодая гвардия" из московских, "Таллин" и "Вышгород" (Эстония), "Даугава" (Латвия), "Вильнюс" (Литва) из стран Балтии… Наверняка тут перечислены не все, но и названных хватит, чтобы понять, что перед нами обширное поле, заслуживающее внимания.

На нем есть и продолжатели традиций еще советского времени (их большинство), и зачинатели нового, иногда выдающие это новое за возобновление старого. Но есть одно общее качество: всюду перед нами издания, претендующие на то, чтобы статус литературы позволял ей объединять вокруг себя публицистику (экономическую, философскую, социологическую, историческую, связанную с естественными науками), литературную и художественную критику, разнородные публикации, непосредственно погружающие читателя в перипетии истории, философии, литературы. Одним словом, получается, что литературные журналы вполне соответствуют давнему определению "толстые" журналы, и они по-прежнему литературоцентричны.

Неслучайно самые традиционные из них вообще лишены иллюстраций. Визуальный ряд им противопоказан (характерно, что в "Журнальном зале", где ничто не препятствует воспроизведению "картинок" в тех журналах, где они все-таки есть, они отсутствуют, дан только текст). И для понимающего это чрезвычайно привлекательно, поскольку дает возможность отрешиться от массовой культуры, где именно визуальный и слуховой ряды становятся наиболее доступными. "Толстые" журналы берегут своих читателей для словесных — простите чуть архаичное и выспренное слово — услад. Это немного похоже на естественное человеческое желание исключить из своего поля зрения рекламу, только в обычном быту это невозможно — остаются белые пятна, а в "толстых" журналах — возможно.

Во-вторых, традиционные журналы (каковы бы они ни были по идеологической ориентации) направлены на то, чтобы не просто составить мозаику из запоминающихся текстов, а чтобы их деятельность воспринималась как общая долгая мысль, ветвящаяся и меняющаяся, предстающая в разных обличиях, но все-таки общая и все-таки долгая. В эпоху мельтешения одного-другого-третьего, связанного между собою только яркостью и апелляцией к нескольким основным инстинктам, такая позиция не может не быть редкой, но сохранить ее носителей чрезвычайно важно, ибо за ними будущее.

С этим связана и еще одна особенность "толстого" журнала, вполне явственно актуализирующаяся в наши дни, — возможность сохранения памяти. Смешно было бы видеть в газете или каком-нибудь глянцевом журнале ссылку на материал двухлетней давности. В толстом журнале это обычно и правильно. Да и вообще долгий цикл производства и выхода в свет толстого журнала лишает его возможности реагировать на сиюминутность, и для его читателей создается картина иной, чем для поглощателей газет и интернет-лент, реальности. Условно говоря, все средства информации (газеты, радио, телевидение, интернет, еженедельники) будут посвящать свои страницы победе "Зенита" в чемпионате России по футболу, двум последним напряженным турам, подробностям забитых или незабитых голов. Если о футболе станет писать толстый журнал, то его автор постарается увидеть окончившийся чемпионат sub specie aeternitatis. Наверное, 90% футбольных болельщиков, даже самых квалифицированных, на это никак не отреагируют, им такой взгляд будет не нужен. Но все-таки есть десять или восемь процентов, пусть даже три, которым такая картина будет небезразлична.

Именно для них будет работать и уже работает "толстый", иначе — литературный журнал.

Прошли времена, когда каждую лекцию стоило начинать со слов: "Вышел очередной номер "Нового мира", там напечатано то-то и то-то, и эту повесть должен знать каждый. Да не пропустите "Даугаву", "Век ХХ и мир" или "Горизонт" — там тоже есть необходимое для вас". Чтение журналов превратилось в занятие несравненно более интимное, но от того не менее необходимое. Кажется, с радостью они передоверили книгам печатание "Улисса", которое в свое время растянулось, если мне память не изменяет, на целый год "Иностранной литературы". Но возможность ощутить контекст, возможность понять изменения времени, возможность приобщения к традиции они передоверить никому не могут, потому что это и есть подлинная задача подлинных литературных журналов.




Николай Богомолов