Портреты поэтов
Александр КАРПЕНКО
Поэт, прозаик, эссеист, ветеран-афганец. Член Союза писателей России, Союза писателей XXI века. Закончил спецшколу с преподаванием ряда предметов на английском языке, музыкальную школу по классу фортепиано. Сочинять стихи и песни Александр начал будучи школьником. В 1980 году поступил на годичные курсы в Военный институт иностранных языков, изучал язык дари. По окончании курсов получил распределение в Афганистан военным переводчиком (1981). В 1984 году демобилизовался по состоянию здоровья в звании старшего лейтенанта. За службу Александр был награжден орденом Красной Звезды, афганским орденом Звезды 3-й степени, медалями, почетными знаками. В 1984 году поступил в Литературный институт имени А. М. Горького, тогда же начал публиковаться в толстых литературных журналах. Институт окончил в 1989-м, в этом же году вышел первый поэтический сборник «Разговоры со смертью». В 1991 году фирмой «Мелодия» был выпущен диск-гигант стихов Александра Карпенко. Снялся в нескольких художественных и документальных фильмах. Живет в Москве.
Поэт, прозаик, эссеист, ветеран-афганец. Член Союза писателей России, Союза писателей XXI века. Закончил спецшколу с преподаванием ряда предметов на английском языке, музыкальную школу по классу фортепиано. Сочинять стихи и песни Александр начал будучи школьником. В 1980 году поступил на годичные курсы в Военный институт иностранных языков, изучал язык дари. По окончании курсов получил распределение в Афганистан военным переводчиком (1981). В 1984 году демобилизовался по состоянию здоровья в звании старшего лейтенанта. За службу Александр был награжден орденом Красной Звезды, афганским орденом Звезды 3-й степени, медалями, почетными знаками. В 1984 году поступил в Литературный институт имени А. М. Горького, тогда же начал публиковаться в толстых литературных журналах. Институт окончил в 1989-м, в этом же году вышел первый поэтический сборник «Разговоры со смертью». В 1991 году фирмой «Мелодия» был выпущен диск-гигант стихов Александра Карпенко. Снялся в нескольких художественных и документальных фильмах. Живет в Москве.
ПРОСТРАНСТВО ПОЭЗИИ: ТРАГЕДИЯ И БЛАГОДАТЬ
У Игоря Меламеда — «тяжелая», по выражению Владислава Ходасевича, лира. Но как же прекрасен, как завораживающе точен его язык! Как богат оттенками! Язык поэта — сын его души. Чем сильнее привязанность человека к земным вещам, тем острее он переживает их потерю. И то, что на одного человека просто наводит грусть, другому не дает дышать. Это касается не только поэтов. Это — всеобще.
Иногда мне кажется, что Игорь Меламед — автор одного большого, нескончаемого стихотворения, которое он пишет всю свою жизнь — и никак не может закончить. Точнее, он уже его много раз заканчивал, но атмосфера души за это время нисколько не поменялась, и поэт начинает писать его заново. И мне, читателю, вовсе не хочется, чтобы это бесконечное стихотворение закончилось — настолько близко мне мироощущение невозможности выскочить из черной полосы утрат, болью отзывающейся в сердце поэта. Так болит, уходя, время. Такое миро/море/ощущение было у Игоря Меламеда всегда. Это человек, который пришел в мир с готовым знанием. Даже у признанных классиков редко встретишь написанные в 20 лет стихи, пронизанные опытом долгожителя и путешественника по мирам иным. Когда в жизни многое не получается, трудно быть оптимистом. Даже поэтический гений не может компенсировать человеку нехватку любви или невостребованность счастья, о котором столько грезилось. Есть люди, обладающие странной особенностью притягивать к себе и к своему окружению рок. Почему это происходит, часто и сам человек понять не может. Может быть, это просто внутренняя философия индивидуума. Установка на животворящее страдание.
Люди не похожи друг на друга, прежде всего, своим отношением к преходящему и неизбежному. Некоторым людям неотвратимость судьбы тоже кажется преходящей, и они весело смотрят в глаза року. Это не хорошо и не плохо: это — просто данность, с которой человек ничего не может поделать. Труднее всего нам освободиться от собственного отношения к окружающему миру. «Так тихо, что я сам здесь словно лишний», — пишет Игорь Меламед.
Иногда мне кажется, что Игорь Меламед — автор одного большого, нескончаемого стихотворения, которое он пишет всю свою жизнь — и никак не может закончить. Точнее, он уже его много раз заканчивал, но атмосфера души за это время нисколько не поменялась, и поэт начинает писать его заново. И мне, читателю, вовсе не хочется, чтобы это бесконечное стихотворение закончилось — настолько близко мне мироощущение невозможности выскочить из черной полосы утрат, болью отзывающейся в сердце поэта. Так болит, уходя, время. Такое миро/море/ощущение было у Игоря Меламеда всегда. Это человек, который пришел в мир с готовым знанием. Даже у признанных классиков редко встретишь написанные в 20 лет стихи, пронизанные опытом долгожителя и путешественника по мирам иным. Когда в жизни многое не получается, трудно быть оптимистом. Даже поэтический гений не может компенсировать человеку нехватку любви или невостребованность счастья, о котором столько грезилось. Есть люди, обладающие странной особенностью притягивать к себе и к своему окружению рок. Почему это происходит, часто и сам человек понять не может. Может быть, это просто внутренняя философия индивидуума. Установка на животворящее страдание.
Люди не похожи друг на друга, прежде всего, своим отношением к преходящему и неизбежному. Некоторым людям неотвратимость судьбы тоже кажется преходящей, и они весело смотрят в глаза року. Это не хорошо и не плохо: это — просто данность, с которой человек ничего не может поделать. Труднее всего нам освободиться от собственного отношения к окружающему миру. «Так тихо, что я сам здесь словно лишний», — пишет Игорь Меламед.
В бездушной вечности, увы,
мы все уже смежили веки.
Вы, современники, и вы,
рожденные в грядущем веке,
для вечности давно мертвы,
как ионические греки.
Душа, разбился твой сосуд,
забудь о бренном человеке,
и пусть, как встарь, тебя несут
мифологические реки
в подземный плен, на Страшный суд,
в огонь, не гаснущий вовеки,
в сиянье, где тебя спасут.
1998
мы все уже смежили веки.
Вы, современники, и вы,
рожденные в грядущем веке,
для вечности давно мертвы,
как ионические греки.
Душа, разбился твой сосуд,
забудь о бренном человеке,
и пусть, как встарь, тебя несут
мифологические реки
в подземный плен, на Страшный суд,
в огонь, не гаснущий вовеки,
в сиянье, где тебя спасут.
1998
У Игоря Меламеда происходит «развенчание» вечности как античеловечного континуума. С одной стороны, мы для вечности словно бы не существуем, причем не только ушедшие, но и ныне живущие и еще не родившиеся люди. С другой стороны, Игорь Меламед дает нам «непрерывность» человеческого времени, в стихах к нему в гости постоянно приходят люди, которые сопутствовали поэту по жизни. Ушедшие не просто приходят, они прописались в сердце поэта, постоянно в нем живут и не желают оттуда уходить. Мы видим, что трагическое начало в поэзии Меламеда носит изначально метафизический характер. Это отсутствие того самого «оптимизма», который обычно преследует нас, пока наши жизненные силы еще нам не изменяют.
Все навсегда похоронено
и не воскреснет вовек.
Только небесная родина
есть у тебя, человек.
И превратилось в проклятие,
в камень незримых могил
все, что, сжимая в объятии,
ты в этой жизни любил.
1999
и не воскреснет вовек.
Только небесная родина
есть у тебя, человек.
И превратилось в проклятие,
в камень незримых могил
все, что, сжимая в объятии,
ты в этой жизни любил.
1999
Я думаю, есть необыкновенные люди, для которых вся наша планета — не-родина. Им родина — небо. Такие люди особенно остро ощущают «транзитность» бытия. А жизненные потери лишний раз их в этом убеждают. Но истинная поэзия пробивает и эту преграду, соединяя фрагментарность бытия в единое целое.
От редакции:
В 2014 году поэт Игорь Меламед скончался. Скорбим.
От редакции:
В 2014 году поэт Игорь Меламед скончался. Скорбим.