ЗИНЗИВЕР № 10 (66), 2014

Оговорюсь сразу: о странах СНГ речь не идет, русская книга туда кое-как доходит и своего немногочисленного, но верного читателя обретает. Проблемы могут возникнуть (и уже возникают) разве что на Украине, которая желает быть «незалежной» в том числе и от нашего культурного влияния, а потому к русской книге начинает относиться с подозрением. Но этот морок с годами наверняка пройдет, и естественный интерес к тому, что пишется и издается на русском языке, у наших соседей восстановится.
Под ближним зарубежьем я подразумеваю Финляндию — этот термин тут вполне корректен. Особенно если учесть, что сейчас между Санкт-Петербургом и Хельсинки курсирует скоростной экспресс «Аллегро». Не успеешь даже задремать, а вот уже и страна Суоми за окном, а там, как всегда в октябре, Международная книжная ярмарка открывается. Helsinki Book Fair (Helsingin Kirjamessut) — мероприятие ежегодное и довольно представительное. Эта ярмарка, конечно, не столь значительна для мирового книжного сообщества, как Франкфуртская, но для финского читателя она является, безусловно, событием номер один.
За неделю до события у нас в Питере гостили финские авторы русского происхождения. От них я услышал, что финны плохо посещают такого рода мероприятия и готовился увидеть полупустые павильоны. Однако павильоны вовсе не были пусты — туда пришла масса народу! Было много молодых и совсем молодых людей студенческого и школьного возраста; да и взрослой публики вполне хватало, хотя билет стоимостью 10 евро, по нашим меркам, очень даже недешевый.
Понравилась организация ярмарки, где всем заявленным издательствам и организациям хватило места, но при этом не возникло тесноты и скученности. Никто не сидел друг у друга на голове, и публика спокойно перемещалась по просторным проходам от стенда к стенду и от зала к залу. Но более всего понравилось то, как грамотно, с пониманием было разделено пространство для выступлений. В павильонах расположилось множество площадок, где авторы выступали перед читателями. Где-то площадка была рассчитана на десяток мест, где-то — на сотню или даже две. Так вот в процессе выступлений (которые шли параллельно) ни одна площадка не заглушала соседнюю: читатели спокойно слушали и беседовали с авторами, не напрягая слух и не пытаясь расслышать выступающих.
Но где же, думал я, перемещаясь по просторным павильонам, русская книга? Пусть не на языке родных осин, пусть на финском или даже английском, но лишь бы была! Увы, русская книга практически была незаметна на Хельсинкской книжной ярмарке. Раз-другой мелькнул Лев Толстой в переводе, но современные русскоязычные писатели отсутствовали напрочь, и среди десятков выступавших их не было видно. За всю Россию отдувался известный «русско-финский» актер Вилле Хаапсалу, написавший большую документальную книгу о нашей стране, по которой он проехал с Запада на Восток. Ну и еще был стенд, представлявший Петербургский книжный салон, и два питерских прозаика — Сергей Арно и ваш покорный слуга, Владимир Шпаков.
Но этого ведь до обидного мало! Впечатление складывалось поистине сюрреалистическое: вокруг теснятся тысячи книжных корешков, люди рассматривают и приобретают разнообразнейшую книжную продукцию, но страна, которая расположена за ближайшим «бугром», тянется до Тихого океана, и где не пишет только ленивый, вообще не представлена, будто нас и нет вовсе!
Не знаю, чем объясняется столь удручающее отсутствие русской книги, а также самих писателей из России — возможно, это очередная «санкция». В последние несколько лет на это мероприятие приглашались многие современные российские авторы; и книги представлялись в переводах хорошего качества; и место и время для выступлений находилось.
В любом случае такое положение дел нужно менять. Будем надеяться, что в будущем году, когда специальным гостем Хельсинкской книжной ярмарки 2015 планируется сделать Россию, ситуация будет совсем другой. На это позволяет надеяться визит на эту ярмарку руководителя Федерального Агентства по печати и массовым коммуникациям РФ Михаила Сеславинского. Ознакомившись с работой Хельсинкого книжного форума, он принял решение серьезно поддержать на федеральном уровне наше присутствие на этом мероприятии в будущем году.
Примерно через полторы недели я оказался на другом международном мероприятии — на Салоне русской книги во Франции, проходившем 7–9 ноября в одном из культурных центров Парижа. Будем считать это «дальним зарубежьем»: пусть Франция и не чуждая нам страна, но с ней мы все-таки не граничим. Тем не менее, несмотря на географическую отдаленность, русская книга на этом мероприятии была представлена достаточно широко.
С одной стороны, нас по обыкновению представляло «наше все», то есть, русская классика в переводах на французский. Достоевский, Толстой, Чехов, Пушкин, Набоков и т. п., конечно же, присутствовали на стендах и пользовались стабильным спросом. С другой стороны, классиков поддерживали переведенные современники: Людмила Улицкая, Захар Прилепин, Виктор Пелевин, Андрей Битов, Ольга Славникова и еще целый ряд русскоязычных прозаиков.
Казалось бы, ничего удивительного: уже само название парижского мероприятия — Салон русской книги — предполагает навязчивое присутствие этой самой книги. Но это лишь на первый взгляд выглядит естественно. На самом деле нужно было преодолеть массу препон, решить целый ряд проблем, договориться с этими, заручиться поддержкой тех и (самое главное!) выбить финансирование. Ни одно большое дело, как вы понимаете, в наше время без «бабла» не решить, и в мире чистогана это понимаешь особенно остро.
Чтобы решить большинство вышеназванных проблем, понадобилась энергия Ирины Рекшан, по инициативе которой семь лет назад был образован «Французско-русский литературный комитет». Именно эта общественная структура смогла обеспечить организацию Салона, прием гостей, их размещение и т. п. Была сформирована программа, которая предусматривала не только выкладку книг на стенде, но и само присутствие русских авторов. Обычно писатель во Франции не выступает, как это бывает во время наших презентаций — не рассказывает о книге публично, не читает из нее фрагменты, а просто присутствует, общается с потенциальными покупателями неформальным образом и, если книгу покупают, дает автограф.
Вот эти автограф-сессии и были основной работой приглашенных из России писателей. Каждый день по нескольку часов мы сидели и продавали книги. Если сказать, что книги раскупались, как горячие пирожки, то это было бы преувеличением. Но они все-таки раскупались. Французы предпочитали приобретать переводы, русскоязычные парижане, понятно, покупали книги на не забытом еще родном языке. Что следует отметить: на Салон пришло немало русской молодежи — тех, кто учится в Париже или кто переехал сюда на ПМЖ по причине выхода замуж или женитьбы. Французская столица предоставляет немало вариантов проведения досуга: можно в Мулен Руж пойти, в Оперу, в Лувр, да хотя бы в кафе посидеть за бокалом вина или чашкой кофе. Но кому-то из бывших соотечественников без русской книги не живется, и этот факт, конечно, радует.
В составе приглашенных основное ядро составили питерские прозаики. Помимо автора статьи, это Евгений Водолазкин, чья книга на французском готовится к выходу в издательстве «Файярд», Эдуард Кочергин, Владимир Рекшан, Андрей Аставацатуров, Валерий Попов и Герман Садулаев. Еще были приглашены Роман Сенчин, Владимир Лорченков, Юлия Зонис, а также гениальный клоун и (как выяснилось) писатель Вячеслав Полунин. Презентация его книги «Алхимия снежности» стала украшением Салона и собрала немалое количество зрителей.
Кстати, о зрителях. Или о слушателях? Эта категория участников Салона отличалась от обычных покупателей тем, что они активно участвовали в многочисленных круглых столах. Их было решено проводить не в отдельных закрытых аудиториях, а прямо вблизи стендов и прилавков, что способствовало привлечению публики. Темы обсуждались самые разные: «Современная российская литература: традиции и авангард — единство и борьба противоположностей», «Пересечение эпох России в разрезе современности», «Книга во взаимоотношениях России и Франции» и т. п. На этих мероприятиях блистали известный критик и заместитель главного редактора журнала «Знамя» Наталья Иванова (с нашей стороны) и, наверное, самый авторитетный славист Франции — Жорж Нива. Часть круглых столов проходила на русском языке с переводом, часть — только на французском, причем всегда присутствовала заинтересованная публика, даже стулья приходилось доставлять.
Кроме того, в рамках Салона проходили концерты, в частности — питерского писателя и рок-музыканта Владимира Рекшана, показы фильмов, тематически соответствующих духу мероприятия, был даже приглашен интернациональный по составу народный коллектив, певший казачьи песни. Получился своего рода фестиваль, где сошлись разные «музы», чтобы поддержать русскую книгу на иностранной территории.
А поддерживать ее надо, это факт. Относительный успех данного мероприятия погоды не делает, тут нужна системная и продуманная работа, культурная экспансия на государственном уровне, а не на уровне инициатив отдельных энергичных людей и организаций. Из разговоров с переводчиками я узнал, что с переводами русских авторов есть проблемы, что переводить приходится в основном по заказу издателей, и что системности с нашей стороны в решении этого вопроса не наблюдается.
В этой связи радует появление на одном из мероприятий Салона все того же Михаила Сеславинского. Приятно удивляет, когда государственный деятель такого ранга проявляет внимание к общественным инициативам и (будем надеяться) берет их в расчет для принятия серьезных решений. И присутствие посла России во Франции Александра Орлова всех порадовало, иначе говоря, чиновное сословие не отвернулось от нужного и полезного культурного начинания, наоборот, всячески его поддержало.
Как мы отчетливо поняли в последнее время, мир — это жесткая конкурентная среда. И на культурном поле эта конкуренция тоже присутствует, многие государства буквально продавливают свой литературный продукт на иностранные книжные рынки. Пора этим всерьез заняться и российскому государству. России есть, что предложить европейским читателям, главное — прилагать усилия. Культурное наступление — не военное, оно осуществляется многими странами, и мы тут не должны быть исключением.