Поэты Санкт-Петербурга
Роман КРУГЛОВ
Поэт, прозаик, критик, редактор. Родился в 1988 году в Ленинграде. Заведующий искусствоведческой частью альманаха «Молодой Санкт-Петербург», преподаватель кафедры искусствознания СПбГУКиТ. Автор книг стихотворений «История болезни» (2010), «36 кадров» (2012), «Двигатель внутреннего сгорания» (2014), сборника литературоведческих и критических статей «Грани» (2013). Лауреат Литературных премий: «Молодой Петербург» (2009), премии им. Б.П. Корнилова «На встречу дня» (2013). В сборниках и периодической печати Санкт-Петербурга, других городов России и зарубежья публикуется с 2001 г. Член Союза Писателей России. Живет в Санкт-Петербурге.
Поэт, прозаик, критик, редактор. Родился в 1988 году в Ленинграде. Заведующий искусствоведческой частью альманаха «Молодой Санкт-Петербург», преподаватель кафедры искусствознания СПбГУКиТ. Автор книг стихотворений «История болезни» (2010), «36 кадров» (2012), «Двигатель внутреннего сгорания» (2014), сборника литературоведческих и критических статей «Грани» (2013). Лауреат Литературных премий: «Молодой Петербург» (2009), премии им. Б.П. Корнилова «На встречу дня» (2013). В сборниках и периодической печати Санкт-Петербурга, других городов России и зарубежья публикуется с 2001 г. Член Союза Писателей России. Живет в Санкт-Петербурге.
ТЫ ЗНАЕШЬ: ВСЕГДА ЕСТЬ ВЫХОД
* * *
* * *
Сосны словно пальцы в танце буто*.
Здесь все беды так мелки, как будто
Маленький жучок заполз за ворот…
Я оставил за плечами город,
Где одна в квартире коммунальной
Бывшая жена тревожно курит
В нашей бывшей спальной, переспальной,
Где в гардины въелся запах дури,
Свалены, как в мусорном овраге,
Книги и бутылки с алкоголем
И уже не нужные бумаги
По работе, с коей я уволен.
Это все оставив за спиною,
Я кормлю поваленной сосною
Мой костер. Ничто здесь не тревожит.
Только лишь жучок щекочет кожу.
Здесь все беды так мелки, как будто
Маленький жучок заполз за ворот…
Я оставил за плечами город,
Где одна в квартире коммунальной
Бывшая жена тревожно курит
В нашей бывшей спальной, переспальной,
Где в гардины въелся запах дури,
Свалены, как в мусорном овраге,
Книги и бутылки с алкоголем
И уже не нужные бумаги
По работе, с коей я уволен.
Это все оставив за спиною,
Я кормлю поваленной сосною
Мой костер. Ничто здесь не тревожит.
Только лишь жучок щекочет кожу.
*Буто — направление современного японского танца.
* * *
Губы влажные ждут, пьяный взгляд глянцевит;
На душе одинаково тяжко повисли
Моя верность себе и желанье любить
(Мой тяжелый характер и грязные мысли).
Знаю: мне станет скучно еще до утра,
А она все глядит и не видит картины
Этой нудной борьбы холостого нутра
(Той, что выбрал я вместо семейной рутины).
На душе одинаково тяжко повисли
Моя верность себе и желанье любить
(Мой тяжелый характер и грязные мысли).
Знаю: мне станет скучно еще до утра,
А она все глядит и не видит картины
Этой нудной борьбы холостого нутра
(Той, что выбрал я вместо семейной рутины).
* * *
Плевать, кто я тебе, кто мне ты —
Не думай лишнего, мой друг.
Одушевленные предметы
Способны разделить досуг,
Постель, вино, простые чувства,
Бессмысленный и тусклый смех…
Во мне ведь совершенно пусто,
А значит, место есть для всех.
Не думай лишнего, мой друг.
Одушевленные предметы
Способны разделить досуг,
Постель, вино, простые чувства,
Бессмысленный и тусклый смех…
Во мне ведь совершенно пусто,
А значит, место есть для всех.
* * *
Все поступки заранее тщетны — свое берет
Это жалкое знание худшего наперед…
А с утра будет чашка кофе и чувство вины
(Хоть причины и нет, симптомы уже видны).
А вина только в том, что будет опять не так
И не то, и не с той, и точно — не как в мечтах.
Это муха из невозможнейшего слона,
Это странно и мелко — моя «не моя вина»,
Это будет с утра на горьком кофейном дне…
Это только что душило меня во сне.
Это жалкое знание худшего наперед…
А с утра будет чашка кофе и чувство вины
(Хоть причины и нет, симптомы уже видны).
А вина только в том, что будет опять не так
И не то, и не с той, и точно — не как в мечтах.
Это муха из невозможнейшего слона,
Это странно и мелко — моя «не моя вина»,
Это будет с утра на горьком кофейном дне…
Это только что душило меня во сне.
* * *
Сама в канат не скрутится пенька,
Мотор не заведется с полпинка.
Пошевелись, не то — кормить сомов,
Ведь ты не то, что плавает само.
И в шторм, и в штиль трезубцем гордых мачт
На горизонте выспренно маячь.
А чтобы к людям, к берегу — ни-ни.
Будь сильным до конца, потом — тони.
Мотор не заведется с полпинка.
Пошевелись, не то — кормить сомов,
Ведь ты не то, что плавает само.
И в шторм, и в штиль трезубцем гордых мачт
На горизонте выспренно маячь.
А чтобы к людям, к берегу — ни-ни.
Будь сильным до конца, потом — тони.
* * *
Жаль, что я вижу ложь и лесть,
Не верю фальши.
Застыть бы хоть таким, как есть,
Но чтобы дальше
Не прозревать, не созревать,
Теряя гордость,
Как многолетняя трава,
Под снегом сгорбясь.
Остановиться, не расти —
Покой и воля!
Не увидать весны и птиц
Стыда и боли.
Не верю фальши.
Застыть бы хоть таким, как есть,
Но чтобы дальше
Не прозревать, не созревать,
Теряя гордость,
Как многолетняя трава,
Под снегом сгорбясь.
Остановиться, не расти —
Покой и воля!
Не увидать весны и птиц
Стыда и боли.
* * *
Осторожен, сдержан, жесток к себе,
Отдаю все больше делам и людям,
Потому что знаю: в моей судьбе
Чего я хочу, все равно не будет.
Ни минуты с прошлым наедине.
Кто приносит пользу, тот не калека.
И все больше — жалость к другим во мне,
Но все меньше, меньше — от человека.
Отдаю все больше делам и людям,
Потому что знаю: в моей судьбе
Чего я хочу, все равно не будет.
Ни минуты с прошлым наедине.
Кто приносит пользу, тот не калека.
И все больше — жалость к другим во мне,
Но все меньше, меньше — от человека.
* * *
Я невесом, потому что не весь.
Ты же — ногами обеими здесь.
Оба в итоге сойдем во тьму.
Можно об этом до хрипоты
Спорить, но лучше посмотрим кино.
Мир, что ушел у меня из под ног,
Мир, на который надеешься ты —
Скоро конец и ему.
Ты же — ногами обеими здесь.
Оба в итоге сойдем во тьму.
Можно об этом до хрипоты
Спорить, но лучше посмотрим кино.
Мир, что ушел у меня из под ног,
Мир, на который надеешься ты —
Скоро конец и ему.
* * *
Собираю мозаику. Смальта, ракушка, слюда.
Все детали на плоскости — думай, где верх, а где низ.
Все, что хочешь (и все, что не хочешь), возможно всегда.
Все детали просты. Мир давно развалился на них.
Собираю картинки, узоры. Возня, канитель:
Книги, музыка, фильмы, депрессия, водка, постель…
Мир же может стать цельным, объемным, и есть чертежи,
Ведь однажды уже я почти что собрал свою жизнь.
Все детали на плоскости — думай, где верх, а где низ.
Все, что хочешь (и все, что не хочешь), возможно всегда.
Все детали просты. Мир давно развалился на них.
Собираю картинки, узоры. Возня, канитель:
Книги, музыка, фильмы, депрессия, водка, постель…
Мир же может стать цельным, объемным, и есть чертежи,
Ведь однажды уже я почти что собрал свою жизнь.
* * *
Разбирая ворох чужих проблем
(Ведь проблемы, в принципе, не мое),
Я хочу заделать мир, как проем,
Я хочу в себя прийти — насовсем.
У истока вен, истощен тоской —
Что увижу, если вдруг добреду?
Навсегда знакомый, пустынный, мой
Двор картонно-каменный городской
В лужах и в черемуховом бреду.
И совсем не грустно мне от того,
Что в реальности нет его.
(Ведь проблемы, в принципе, не мое),
Я хочу заделать мир, как проем,
Я хочу в себя прийти — насовсем.
У истока вен, истощен тоской —
Что увижу, если вдруг добреду?
Навсегда знакомый, пустынный, мой
Двор картонно-каменный городской
В лужах и в черемуховом бреду.
И совсем не грустно мне от того,
Что в реальности нет его.
* * *
Спасти тебя может чудо,
Но чуда не происходит.
Хоть чудо тебе не чуждо
И вера в твоей природе.
Ты знаешь: всегда есть выход,
Но все же его не ищешь,
Поскольку всегда есть выбор,
Искать или не искать.
Но чуда не происходит.
Хоть чудо тебе не чуждо
И вера в твоей природе.
Ты знаешь: всегда есть выход,
Но все же его не ищешь,
Поскольку всегда есть выбор,
Искать или не искать.
* * *
Весь свет — отраженный; источник потух,
Где был — непонятно. Всю жизнь
На траченных молью крылах все вокруг
Да около только кружишь.
Но жаждешь рассвета, о нем вся тоска,
Хоть ночь, без сомненья, сильна —
На обе лопатки укладывать спать
Любого способна она.
Ты — птица ночная, вся жизнь на лету,
Не будит светила твой крик.
Ты слабый. Умолкни, прими темноту,
Луну положив под язык.
Где был — непонятно. Всю жизнь
На траченных молью крылах все вокруг
Да около только кружишь.
Но жаждешь рассвета, о нем вся тоска,
Хоть ночь, без сомненья, сильна —
На обе лопатки укладывать спать
Любого способна она.
Ты — птица ночная, вся жизнь на лету,
Не будит светила твой крик.
Ты слабый. Умолкни, прими темноту,
Луну положив под язык.