ЗИНЗИВЕР № 7 (75), 2015

Между тремя четырехэтажками, уцелевшими и отремонтированными после войны с фашистами, был большой двор, а на нем построена детская площадка. Играть сюда приходили дети даже с других дворов. И всем хватало места.
Прошло время.
Дети повырастали. Большинство из них разъехалось по всем уголкам тогда еще Советского Союза. Осталась с родителями только меньшая часть, которой незачем было куда-то ехать, а вскоре и нельзя, так как Советского Союза не стало. Так вот, когда и у них тоже появились дети, то их оказалось настолько мало, что для игр им хватало совсем маленькой части детской площадки. И тогда на ней поставили несколько железных гаражей.
Шло время.
Гаражей становилось все больше, и скоро двор превратился в гаражную стоянку. Но требовать оставить хотя бы маленькую часть двора для детей к тому времени было уже не для кого. Из трех четырехэтажек жилой осталась одна. И в ней был только один мальчик Вадик с бабушкой и папой. (Мамы у них не было. Она погибла в ДТП, как сказали милиционеры.) Зимой Вадик ходил в школу, где работал папа, а после уроков шел играть и кататься на санках к недавно построенному новому дому. А вот летом Вадику никуда не надо было ходить. К своим бабушкам и дедушкам в его дом приезжали в гости трое ребят: Дмитрий, Эльмира и Стасик.
Играть им, ясно, было негде, и потому они или сидели на скамейке у подъезда, или перебрасывались мячом на тротуаре, или ходили друг к другу по очереди в гости. А иногда тайком, чтобы не видели бабушки, отправлялись в нежилые четырехэтажки «за приключениями».
Но вот однажды Вадик вышел к друзьям с круглой жестяной коробкой из-под, как сказала бабушка, «монпансье». В ней оказалось несколько разноцветных и белых мелков.
— Это зачем?
— Рисовать!
— Где? На асфальте?
— Нет. На гаражах.
— А нас не заругают?
— Мы не будем рисовать на воротах.
— А где?
— На стенках.
Каждый получил один белый и один цветной мелок и свой гараж. Вначале белым мелком каждый создал свой рисунок. А потом начался обмен цветными мелками, чтобы закрасить нарисованное нужным цветом. Солнце ведь синим быть не могло, так же как море желтым, а горы зелеными. Даже зов бабушек идти обедать и последовавший затем перерыв не остудил азарта, а, наоборот, сплотил ребят в настоящую художественную артель. Только вечером они сошлись у лавочки возле подъезда. Вадик открыл жестяную коробочку, и все сложили туда оставшиеся малюсенькие кусочки мела.
— Как жаль! Завтра совсем нечем будет рисовать! — вздохнула Эльмира, у которой мелом были выпачканы не только нос и щеки, а даже уши.
Но назавтра в коробочке снова оказалось такое же количество мелков, не кусочков, а целых!
— У тебя что, дома склад мелков? — насмешливо спросил Стасик.
— Да нет! — Вадик и сам был в недоумении. — Вчера вечером бабушка велела положить коробочку в холодильник, сказала, что она волшебная, и что за ночь, в холоде, в ней все может вырасти заново — как кристаллы. И леденцы, и печенье и… мелки. Вот!
Все промолчали, хотя никто, конечно, не поверил.
День снова прошел в творческих трудах. А назавтра мелки снова оказались целыми.
Так продолжалось еще два дня. Но потом Стасик вбунтовался и потребовал вечером очной ставки с бабушкой. Та выслушала сбивчивый рассказ детей о чудесных мелках, сняла очки и торжественно заверила, что все так и происходит. Потом она открыла холодильник, подставила маленькую стремянку и положила коробочку на самую верхнюю полочку. Стремянку спрятала в платяной шкаф, заперла его, а ключ отдала… Стасику.
Дети уходили притихшие и озадаченные, не обратив внимания, что на этот раз дверь в гостиную с телевизором, где они обычно сидели, была почему-то закрыта, а Вадик обменивался с бабушкой таинственными взглядами.
Наутро Стасик сам открыл шкаф, вытащил стремянку и достал с верхней полки холодильника коробочку. Мелки снова за ночь выросли!
Только на улице рассудительный Дмитрий повертел в руках мелок и сказал:
— Это хорошо, когда их сколько хочешь три, а они не стираются.
Работа маленькой художественной артели продолжалась еще неделю. Владельцы гаражей разрешили им даже рисовать на воротах. Но вот однажды в коробочке оказались только белые мелки.
— Нет цветных больше, папа сказал, — удрученно сообщил Вадик и осекся.
— А‑а! Ведь твой папа в школе работает! — вспомнила Эльмира.
— И это он мелки в коробочку и клал! — догадался Стасик.
— А ты все знал. И коробочка вовсе не волшебная, — рассудил Дмитрий.
Вадик покраснел и опустил голову.
Но никто из друзей не захотел с ним ссориться. Эльмира примирительно погладила его по руке. Дмитрий молча взял из рук Вадика коробочку и раздал всем по два белых мелка. А Стасик вдруг засмеялся и сказал:
— А здорово у нас получилось! Смотрите, какие гаражи красивые!
И правда, некогда серые, скучные коробки теперь было трудно узнать. Оставался нераскрашенным еще только один.
А в это время на детей из окна гостиной смотрели их бабушки и дедушки, которые собрались вместе в квартире Вадика посмотреть, что будет, когда юные художники обнаружат белые мелки и обо всем догадаются. Но ничего особенного не произошло. Троица юных художников вооружилась этими мелками и отправилась обрисовывать последний гараж.
— Хорошо, когда их три в семье, — почему-то скорбно сказала бабушка Вадика, глянув на портрет дочери на стене
— Кого их? — уточнил Эльмирин дедушка.
— Ребенка, — ответил за свою тещу вошедший в комнату папа Вадика и вздохнул.
— Почему это обязательно «три»? — удивился дедушка Дмитрия.
— Ну, это же неактуально сейчас! — попыталась было заспорить бабушка Стасика, но бабушка Вадика махнула рукой и ушла на кухню ставить чайник.
Остальные у окна в ожидании чая стали смотреть, как артель юных художников старательно разрисовывала последний гараж белыми цветами и пушистыми снежинками.