ЗИНЗИВЕР № 3 (107), 2018

Поэты и писатели — в первую очередь, философы. Они облекают в слова свои размышления о смысле жизни и вечных человеческих ценностях. Однако философская лирика — не только возможность выразить себя. Художественную силу произведений определяет не тематика, какой бы масштабной она ни была, а собственное отношение автора к избранной теме. Если в стихотворении мы встречаем — в энный раз — вариацию на тему «что такое хорошо, а что такое плохо», подобное резонерство не сможет завладеть вниманием читателя.
Стихи Людмилы Колодяжной пробуждают активное читательское отношение к написанному. Неканоническое название первого дня недели Великого Поста поднимает ее героиню над мирскими проблемами:

Лирическая героиня говорит о любви — возвышенной, христианской, той самой, которой отчаянно не хватает многим из нас. Слова, адресуемые дорогому человеку, вызывают соучастие и сочувствие. При этом она, очень земная, увлеченная, переживая крах человеческой любви, страдает отнюдь не понарошку:

«Строчка бытия» — не просто констатация факта написания ряда слов на бумаге. Заключенное в заголовок противопоставление «быт» — «бытие» держит читателя в напряжении. Философская категория бытия предполагает выяснение сути двух понятий — преходящего и бесконечного, обозначение своего отношения к  борьбе материального и духовного. Разрешение данного конфликта Колодяжная оставляет высшему Судье, поскольку этот бой невозможно выиграть, находясь в человеческой логике. Бытие как реальность многогранно, быт — его составная часть, стало быть материальное обязано подчиниться духовному: часть не может быть важнее целого. Мысли о бытии выливаются в строки разной длины: чем умиротвореннее окончание стихотворения, тем меньше букв необходимо для его завершения. Слог автора спокоен и текуч:

Разбирая проблему бытия, философия отталкивается от факта существования мира и всего, что в мире существует, но для нее начальным постулатом становится уже не сам этот факт, а его смысл. «Зачем?» — центральный философский вопрос, неразрешимый человеческим сознанием. К счастью, автор — человек верующий, и философия, будучи искусством рационализации, ее не устраивает. Онтологическая категория «вечности», отражающее отношение к бесконечности, сопрягается с категорией «бытия» лишь в той мере, в какой человек способен их осознавать. Истину мы не знаем и не в состоянии когда-либо постичь. Оттого звучит в стихах Колодяжной трогательное обращение к персонажу Андерсена:

Попытка отсечь Бога, сделать ум главным оборачивается для человека обледенением сердца, полной невозможностью преодолеть трудности осмысления бытия. Тому же, кто тверд в вере, открывается вечность — не холодная, математически доказанная, но живая, безусловная, неизбежная:

«Кухонные» разговоры о бытии являются предельно абстрактными, тогда как зима ежегодно приносит верующему ощущение бытия как богообщения. Год начинается великим православным праздником — Рождеством Христовым. В религии истинное бытие — Бог. Остальное, в том числе быт, вторично. Стихотворения Людмилы Колодяжной призывают нас смотреть на земную жизнь с позиции бессмертной человеческой души.
В этом случае линейное время отдельного человека впишется в божественную вечность той самой — уникальной — строчкой бытия.