ЗИНЗИВЕР № 3 (23), 2011

Критика



Лина Лом. «Лакомства». — СПб.: «Лимбус-пресс», 2010

У матросов нет вопросов, а есть красавица Лина Лом на ростре, на авансцене в матроске, и с матерым матерком интернациональным.
Такое вот плавание, характерное для современной поэзии в целом, но по-средневеково-легендарному чудесное, полное видений берегов индустриальных и картин природы календарно-философских, а где философия, там али грецкий язык, али немецкий, яко во футбольной короткометражке от Монти Пайтон. Заменим греков русскими, мужчин — словами, и получим итогом матча гол, забитый великим и могучим иностранному.
Немного неправильный, как мне сказал один переводчик, немецкий, то есть слегка с ошибочкой — а ведь немка, и такой же русский — не плохой, не безграмотный, а именно что неидеальный и оттого, вкупе с пересмешливым русским похожий на кривое зеркало, даже на комнату (траги)комических зеркал. Игра света — определение Бога — игра
(С, с)лова. Ловля слов. Лина этакая Артемида, охотящаяся на созвучные словосочетания двух языков (типа Das Wetter солнечный, без ветра, немецкое слово значит погода, употреблено в значении день, в известном мне словаре не отраженном) и складывающая их в вещмешок. И зовут нашу охотницу-рыбословку, раз дело на корабле, вроде как Эвелина Ломакина, и родилась она в 1971-м, и только от умирающего отца узнала, что этническая немка с искаженной (опять мотивчик!) фамилией.
И с… нет, не искажающими реальность, но отражающими ее в тысяче осколков, стихами — пейзажными, философскими, иногда своеобразно-любовными песнями ругающегося, пьющего, курящего, словом, болезненно настоящего и, главное, не лезущего за словом в дырявый карман русско-немецкого бродяги, чей хронотоп в обоих дислокациях часто предельно конкретен. Это книга язычницы, книга для любителей языковых кунштюков, для филологов и просто людей с чувством сатиры. Ее сложно описать, даже цитировать — настолько она стилистически едина и вместе с тем неоднообразна, хотя объем издания — 72 страницы, и большая часть из них заполнена текстами. Притом бродяжка наша, вольная морячка, вполне образована (а во флот, говорят, неучей не пускают) — чего стоит хотя бы «искусствоведческий» текст Необдолбанное путешествие (по дороге из Куксенхаузена), или односложнословное Дас Грабхен, заставляющее вспомнить хотя бы цветаевское «Возвращение вождя» («Конь — хром»).
В книге «Лакомства» (так и хочется в духе автора, вкрапляющего немецкие, как латиницей, так и транскрипцией, слова, написать «ЛакОМства», ибо и к смерти, и к грязи мира, Лина, несмотря на матерок и приступы злости, относится спокойно-буддистски, иначе не смогла бы пережить роковые 37) два раздела: «Перелом» и «Полнолиние», в сумме как раз дающих имя автора. Хитрость из литературы былых времен, связь времен. Да и вопреки вопиющей предметно-словарной современности, от книги пахнет даже античностью, по крайней мере, в элементах художественного оформления.
С обложки (прочь) от Лины летят два ангела в фуражках (капитаны? менты?), исходит русский дух, она, словно Афина из головы Зевса (а кто у нас в Питере из поэтов Зевс? Ходящие на слэмы да знают), рождается уже сложившимся автором из капитанского головного убора, вернее, из возникающего из него мозга. Листья капусты (по-латыни однокоренная с головой), перевернутый череп на фуражке, ниже подобие фрейдистского фетиша или обЛОМка кадуцея — жезла Гермеса — все это свидетельства скрытых символов в открываемой книге, нарисованные, как и внутренние иллюстрации, Sergey Hookman (вновь почти немецкое фамилио). Книга также сопровождена в меру для себя матерной рецензией Виктора Топорова.
Женское творчество станет преобладающим в новом тысячелетии, об этом я и в статье о трубадурах XXI века напишу. И как за всяким великим мужчиной скрывается женщина, за Линой Лом скрывается мужчина. Какой именно, думаю, знающие поймут по стилистике ее текстов. Подсказок более не даю, урок окончен, все на флот!
Корабль под командованием Лины Лом, вперед!

Алла ЗИНЕВИЧ