ЗИНЗИВЕР № 6 (26), 2011

Поэзия


Алан ЖУКОВСКИЙ
Поэт, прозаик, художник, литературовед. Закончил романо-германское отделение филологического факультета МГУ. Пишет стихи и прозу на русском, украинском и английском языках. Публиковался более чем в 30 российских, украинских, американских, британских и канадских журналах. Живет в Москве. Член Союза писателей XXI века.



ЖЕЛЕЗОМ И КРОВЬЮ
 
1. Вступление

Порой точкой роста
                       раскидистой пинии
                                           мирового пространства
Поэта
          раскоординачивают
                             по линии
                                       и делят
                                               на мир
                                                      без остатка.
Вот так же и ты.
               Размышляешь, как все.
                                     Но что мне —
                                                 обвинение в безумии!
Объем мой
           не исчезнет в пустоте
                                   и с миром
                                                 не заключит унию.
Нарушив
              математики законы,
                                   разделюсь на мир,
                                                       оставив ноль,
И, разломав
           препоны,
                     я остаток бесконечный
                                         унесу к себе, в свой мир,
домой.



2. Шахта вулкана

Железом
            я резал
                    и кровью
                              я мазал.
Рожденье рапсодий
                       подобно проказе.
Вот мой лепрозорий,
                   рожденный в экстазе.
Леченья не будет
                      приятной болезни.
Вот огненный пудель
                       явился в разрезе.
А будь я здоровым,
                       фантазии жернов
Погибшей дубровой
                   свалился бы в жерло.
Душою я тонкой —
                 весь в пятнах движенья.
Глазами — от Солнца,
                       гоняюсь за тенью.
Ты скажешь: я болен.
                      Нет, вы нездоровы.
Работою в штольнях
                   мой дол был раскован.
Сверлением шахты
                       в душевные глуби
Мой мир был распахнут
                      для новой прислуги.



3. Ископаемая притча

Слезились закатно
                      довольные волны,
Движением лунным
                        стонали у брега;
Бездонные воды
                     снежением горным
Поджаристым краем
                    сшибались с разбегу.
Под небом весенние
                       двигались птицы.
В бурлении слова
                        мой дол погибал.
Увлажненное небо —
                    мой друг бледнолицый
Полоской из туч
                      раздвигал свой оскал.
А поверх оригами
                      наплывших желаний
Сочилась углями
                          безумная память.
Когтисто летели
                         портовые краны —
Огнистой метелью
                           земные обманы.
Зрачковой берлогой
                         крюкастые птицы
Дурмана прологом,
                      воскресшей денницей
Согрели желанья —
                         холодные волны —
Круженьем вязальным
                       и взором бездомным.
И видят под боком
                          коварные птицы:
Пузырным ожогом
                             кипящие лица
В безумном отчаяньи
                           глазятся кверху.
Огнями запаяны
                            мертвые нервы.
Намылись желанья.
                         Наплывшие слезы
С любовью обманной
                            родителей позу
Мышления взяли.
                             Явление ночи
Под красной вуалью
                           слепые пророчат.
Ошибок недавних
                          понять не сумели.
На знойных заставах
                        блуждают без целей.
Что времени берегом,
                        сохнущим шельфом
Пустыня размеренно
                           движется мелью.
Мне душу лишь злило
                           мирское безумье:
Ведь разуму мило
                          крушение стульев.