ЗИНЗИВЕР № 9 (41), 2012

Критика


Виктор Боммельштейн. Мы не знаем. Стихи, prose poetry. —
Нью-Йорк: «Айлурос», 2012

Кто такой Виктор Боммельштейн? Понятия не имею. Сие тайна, покрытая светом.

Если долго смотреть на солнце, яркое утреннее солнце, то в глазах забегают зайции. Настоящие оранжевые зайции, которые умеют играть в догонялы, прыгать через разноцветные скакалы, друг друга валять в голубой, как летнее небо, травеле. Недалеко от них, у зеленого пня, пустившего фиолетовые побеги, будет сидеть оранжевый медведий. Скромный и обаятельный. Его зовут Виктор Боммельштейн. На голове ночной колпак, в руках толстенная тетрадка с виду напоминающая школьные прописи. Помните, из вашего детства, те самые, с картинками. Медведий будет сидеть и водить по ней лапой, будто писать чего-то, а зайции бегать и бегать — это и есть райские кущи, куда стремится попасть любой мало-мальски восторженный читатель, желая окунуться в мир всеобщего благоденствия.

                        Обитель тайная, где власть детей и птиц…

«Мы не знаем» — первая книга Виктора Боммельштейна (изд-во «Айлурос», Нью-Йорк, 2012 г.). Первая и от того еще более великолепная. Не знаю, можно ли сейчас говорить о ней с точки зрения влияния на- или направления в развитии современной русскоязычной словесности, однако, в том, что подобная литература способна занять достаточно значимую позицию в мире приоритетов широкой читательской аудитории (от полнейшего бича до высокообразованного интеллигента), — пожалуй, сомнений нет.

                        Еще не слышу всадников, но что-то
                        Уже как будто чудится.

Здесь: упрощенная речь, говорящая на языке прописных истин о том, что видимо, но неведомо; окружающая действительность, пригодная разве что для низкопробной актуальщины, со всеми своими внешними атрибутами — строительными машинами, мобильниками, конторами, бомжами, банками — подается под каким-то совершенно фантастическим углом и при этом остается подлинной, осязаемой, понятной и близкой. Автор видит мир таким же, каким видим его мы, впадая в глубокую депрессию, замечает все то, что мы замечаем, спускаясь с небес на землю, но в его глазах реальность почему-то оправлена удивительным светом, а в наших — уныла и посредственна.

                        «Тебе просто ничего не нравится».

Стоп-стоп-стоп. Только не подумайте, что Виктор Боммельштейн напялил розовые очки и живет, ничем себя не обременяя, и что все его странные животные, рыбы, червяки, насекомые, ровно как и люди с кричащими фамилиями, которые то и дело мелькают в текстах, к нашей с вами повседневной жизни никакого отношения не имеют. Просто, когда мы смотрим на старую безродную собаку, то уже представляем, какое количество блох копошится на ее облезлой спине, а он способен сравнить эту псину с океаном или, чуть упростив метафору, с тихим водоемом, где плавают-плавают рыбы. О, рыбы!

                        Старая собака, древняя, как океан…

Книга «Мы не знаем» составлена из трех частей. В первой части «Две рыбы» — два раздела: «Мир дремлющий» и «Другие стихи». Тексты зарифмованы. Если их рассматривать каждое по отдельности, в отрыве от образа (лирического героя) автора, который возникает в голове после прочтения книги целиком, то,вряд ли они смогут вызвать особый интерес у почитавшего чтива искушенного человека. Несколько наивны, неестественны. Что не сказать о второй части, куда вошли тексты, выполненные в ныне модном жанре prose poetry — гибрид, полученный путем скрещивания дневников Д. Хармса и «опавших листьев» В. В. Розанова. Вторая часть называется «Равнодушная природа». Там вполне себе спокойно соседствуют Ломоносов и Мышонок Пик, Лев Шестов и скафандры космонавтов, похожие на доспехи Труляля и Траляля, пьяные соседи и Синдбад-мореход. Эта часть мне показалась наиболее увлекательной. Третья: «Сказки песни о котах», начатая автором с предуведомления, дескать, состоит из произведений, которые «не вполне вписываются в концепцию первых двух частей книги, но тоже дороги», наполнена шалостями, детскими играми в слова и смыслы. На мой взгляд, автор лукавит. Из кокетства ли, скромности — не столь важно. Все вписывается. Скажу больше, не просто вписывается, но и умело дополняет картину реального мира, которую автор имеет честь нарисовать и представить нашему вниманию. Приятного чтения.

Дмитрий АРТИС